Публиковала это здесь пару месяцев назад, но потом перечитала, разозлилась на себя и потерла. А сейчас снова нашла. Дописать уже все равно не смогу, так что пусть хоть для истории повисит)
+++Ни Вален, ни Избранная, свалившаяся на Лит-Муатар буквально с неба, не отличаются излишней разговорчивостью.
Валену, как правило, достаточно просто использовать свой особый взгляд, пронимающий даже ассасинов дроу, чтобы донести все, что он думает о ситуации. Ну а их Избранная слишком удивлена своим новым статусом и предпочитает помалкивать, чтобы не ляпнуть что-нибудь, о чем потом будет жалеть. Большую часть времени она осторожно присматривается к чуждому для себя миру, исследуя, удивляясь, ужасаясь. Вален же — почти все свое время — бдительно присматривает за ней.
Благо, дело, которое свело их друг с другом, не требует долгих бесед по душам. Знай себе отбивайся от всего, что встает на твоем пути, мешает отыскать помощь для Лит-Муатара или может навредить городу в будущем. Да и в компаньонах у Избранной очень кстати оказывается излишне громкий кобольд. Молчание невыносимо для этого суетливого существа, и Дикен пытается забить тишину чем угодно: болтовней, треньканьем лютни, скрипом пера по бумаге или еще чем-нибудь в том же духе.
Кобольд болтает самозабвенно, за всех троих, и иногда — только лишь иногда! — Вален ему за это благодарен. Отчасти. Время от времени он даже перебрасывается с ящером парой фраз — а потом, столкнувшись с его… своеобразным ходом мыслей, искренне жалеет, что вообще открыл рот. А иногда замечает за теми же сожалениями и их Избранную. Правда, она знает своего крылатого компаньона лучше и в глупые ситуации попадает пореже. Но Вален все равно без труда опознает эти округлившиеся глаза и вздернутые брови — и против воли испытывает сочувствие.
К самой героине, которой однажды предстоит повести войска Провидицы, он обращается редко, и та отвечает ему взаимностью. Пожалуй, они овладевают настоящим искусством того, как не разговаривать друг с другом больше, чем требуют обстоятельства. Точно так же, как овладевают искусством сражаться бок о бок, не подставляясь другому под руку и одновременно косясь одним глазом, что там происходит — с другим. Сражаться бок о бок выходит лучше и лучше; молчание, установившееся между ними, со временем тоже меняет свои оттенки.
Сперва оно — настороженное.
Тогда, в самом начале их путешествия. Такое, какое и должно быть между двумя незнакомцами, которые абсолютно не рады друг другу и обстоятельствам, столкнувшим их вместе. Которые ничего друг о друге не знают и не особо хотят выяснять. Но, тем не менее, им предстоит совместно выживать в Андердарке — как-нибудь, и это заставляет обоих смириться с чужим присутствием. Пусть даже Избранная беспокойно вздергивает плечами, услышав за спиной шаги Валена, а он то ли опасается утвердиться в своих худших предчувствиях насчет нее, а то ли искренне хочет этого.
Затем молчание становится напряженным.
Тяжелым, давящим. Наступающим после того, как все слова подозрений и недоверия были сказаны. Даже Дикен, подслушав кое-что, относящееся к сомнительной избранности его Босса, ведет себя тише обычного. Вален иногда замечает, как темные блестящие глаза кобольда следят за ним — то ли недоуменно, а то ли рассерженно. Ну а их Избранная и вовсе старается пореже встречаться с Валеном взглядом, да и оставаться наедине с ним тоже старается реже.
Тифлинга такое положение дел скорее устраивает — хоть и, может, не слишком нравится. По крайней мере, они не используют паутину из слов, которая была в ходу в Лит-Муатаре. По крайней мере, они честны друг с другом — в отличие от верхушки дроу, за словами которых вечно крылось второе дно. Насупленное сопение кобольда и опаска, обида, проявляющиеся на лице Избранной, когда та забывает о присутствии Валена, не особо мешают их отряду все глубже заходить в Андердарк.
Впрочем, они играют свою роль в том, что молчание в лагере все чаще превращается в болезненное.
Когда то, о чем попросила Провидица, начинает казаться непосильным. Когда темнота, подступающая со всех сторон, будит самые мрачные воспоминания. Когда, путешествуя по Андердарку, они встречаются с чем-то действительно ужасным — а ужасное здесь происходит на каждом шагу, на то он и Андердарк. Но поделиться своими мыслями, отпустить их, чтоб стало полегче, получается совсем редко. Ведь это означает приоткрыть свои слабости и сомнения, самому — первым — указать на них.
Для такого нужно доверие — много больше, чем может позволить себе Вален, и ровно столько, сколько образовалось между Избранной и ее кобольдом. Поэтому, в особо неудачные дни, та не возражает, если Дикен укладывается спать рядом с ней, а перед сном шепотом жалуется на все подряд. Каким-то образом это помогает ей просыпаться с более ясным взглядом. Вален же в такие дни оказывается предоставлен собственным демонам — точнее, всему тому демоническому, которым его одаривает Андердарк, вперемешку с тем демоническим, что поднимает голову внутри него.
Сочетание выходит настолько пакостным, что иногда он уходит как можно дальше от освещенного лагеря, в темноту соседних тоннелей. И там, в темноте, тренируется до изнеможения — но чаще просто яростно пялится в стену, ожидая, когда спадет красная пелена, застилающая глаза. Ну, или захлебывается дыханием, опасаясь потерять контроль сначала над своими мыслями, а потом над собой — тоже. Существа, обитающие в этой части Андердарка, частенько обнаруживают его присутствие. Но тифлинг встречает голодное копошение в темноте с радостью, хоть потом и приходится заново чистить цеп.
Его глазам, особенно в такие моменты, не слишком нужен свет. А вот глазам их Избранной — нужен, и, в первый раз приходя за Валеном, она подслеповато щурится на свет подвешенного на уровне плеч светляка. Встречаясь взглядом с тифлингом, принявшим ее за очередное порождение Андердарка, спотыкается, кусая губы. Но вернуться обратно в лагерь предлагает с решительностью человека, который точно знает, что происходит, и хочет это остановить.
@темы:
фанфикшен,
недописанное,
Ночи Невервинтера